Материалы к теме «Журналистика и стресс»

Чермен.

Водителю-звукооператору Владикавказского корпункта Северо-Квказского Центра НТВ Чермену Магкиеву 35 лет. Он женат. В семье трое детей – две девочки и мальчик. Чермен считается в коллективе одним из самых спокойных, выдержанных и рассудительных людей. Недавно Чермен рассказал мне о случае, который произошел с ним недавно сразу после очередной съемки в Беслане, и теперь его это очень волнует.

Семья была дома. Дети играли во дворике частного дома, жена готовила ужин. Чермен читал газету. Вдруг раздался крик, а след за ним и плач четырехлетнего Георга. Жена бросилась в огород и вскоре вынесла оттуда мальчика. Левая рука ребенка была в крови. Оказалось, что он, оставшись без присмотра, взял топор и пытался рубить полено. В итоге попал по пальцу. Жена хотела смыть кровь и поднесла руку мальчика к струе холодной воды из крана. Вода попала на поврежденное место, рана сильно разошлась, а мальчик закричал от новой боли. Раскрывшуюся под струей воды рану и крик Георга Чермен увидел и услышал почти одновременно. О том, что произошло вслед за этим Чермен рассказывает тяжело и с тревогой. По его словам, какая-то неведомая сила бросила его к сыну и жене. С криком, что-же ты делаешь!? Он выхватил мальчика из рук женщины и с размаху ударил ее! Потом еще и еще…

Сейчас с мальчиком все в порядке. Глубокую рану врачи зашили, и она успешно заживает. А вот у Чермена дела похуже. Человек сильно мучается. Он говорит, что за 16 лет совместной жизни, еще никогда, ни при каких обстоятельства не бил жену. Но в тот вечер с ним произошло что-то ужасное – вид собственного окровавленного ребенка на руках у взрослого человека вызвал в нем острейшую реакцию, которую он не смог осознать и обуздать. Чермен говорит, что перед ним возник О»браз Бесланских детей», которых выносили из охваченной штурмом школы год назад. Этот образ преследует его уже долго.

Работа в течении последнего года, когда нашей съемочной группе из Владикавказа приходилось многократно общаться с жертвами трагедии, выслушивать бесчисленное множество рассказов-воспоминаний и переживать вместе с героями материалов новые потрясения, не прошла бесследно. В истории с маленьким Геором - сыном Чермена - все перемешалось. Картинка бесланских событий словно наложилась на бытовую ситуацию в доме Чермена, и у него просто-напросто произошел психологический срыв.

О чем говорим

Проблема психологической подготовки и реабилитации журналистов недавно была поднята на Всероссийском конгрессе журналистов в Дагомысе. Один из семинаров так и назывался – «Журналистика и травма». Выяснилось, что от различных психологических травм в мире страдают тысячи журналистов, работающих в форсмажорном и экстремальном режиме, но в отличие от представителей других профессий – пожарных, летчиков, полицейских и пр. – они, как правило, не получают необходимой профессиональной помощи. Лишь в США и Англии в последнее время стали изучать эту проблему профессионально. Там всерьез обеспокоены участившимися случаями психических расстройств и самоубийств среди известных журналистов, работавших в горячих точках и экстремальных условиях, часто наблюдавших и рассказывавших о последствиях различных кровавых конфликтов и происшествий.

В России только начинают говорить об этой проблеме - изучают нынешнее положение дел в редакционных коллективах газет, радио и телевидения. На базе проведенной за рубежом работы пытаются разработать рекомендации российским журналистам, руководителям СМИ. Кроме того, не исключено, что даже закрепить на законодательном уровне какие-то правила, касающиеся обязательной психологической подготовки командируемого в «горячую точку» сотрудника и его последующий реабилитации.

Чермен и другие.

Большинство сотрудников СК Центра НТВ - люди, выезжающие на освещение событий и работающие в самой их гуще. Это корреспонденты, операторы, продюсеры, инженеры спутниковой связи и их ассистенты. На протяжении последних 9 лет многие из этих людей неоднократно работали на освещении самых громких и резонансных событий на Северном Кавказе – терактов в Махачкале, Кизляре, Каспийске, Моздоке, Грозном, Знаменском, Владикавказе, Ессентуках, Пятигорске и, конечно же, в Беслане. Некоторые сотрудники побывали в заложниках у боевиков и федеральных войск, непосредственно были свидетелями убийства и гибели людей, пережили уводы на расстрел, истязания, бомбежки, обстрелы, имеют ранения и контузии.

Это все, так сказать, уже пройденный, разовый стресс. Но помимо него есть и стресс ежедневный. К нему, в первую очередь, стоит отнести само пребывание, жизнь в неспокойном регионе и, прежде всего, специфичные условия труда. Дело в том, что организация работы Центра, ориентированного на оперативное освещение событий, предполагает жесткую дисциплину, отказ от многих удовольствий «распланированной жизни» с ее выходными и праздниками, обещаниями родственникам и друзьям выехать на отдых или помочь в каком-то деле. Выйти из такого, мягко говоря, «подвешенного состояния», расслабиться и снять напряжение людям полностью не удается. Отсюда и тревожные симптомы.

Оценить морально-психологическое состояние сотрудников СК Центра, включая и автора этих срок, который является одновременно корреспондентом и руководителем, достаточно непросто и, признаться, несколько неловко. Однако не решусь утверждать, что психика сотрудников Центра полностью сбалансирована, устойчива и не влияет на здоровье, отношения в семьях, на качество работы. Не будучи профессиональным психологом, анализируя ситуацию с точки зрения руководителя, замечаю, что особенно в последний год, сразу после событий в Беслане, в коллективе все больше и ярче стали проявляться отрицательные эмоции, обострились старые проблемы в отношениях между сотрудниками или появились новые, есть проблемы в семьях, сильно упал эмоционально- энергетический уровень. Да и в работе нет прежнего задора.

Весьма неплохой по сравнению с другими компаниями заработок сотрудников хоть и является определяющим стимулом, но теперь все же не такой убедительный аргумент против элементов равнодушия в работе.

Важно заметить что, несмотря на изменения в руководстве, на протяжении всего периода существования бюро и корпунктов СК Центра, телекомпания достаточно чутко реагирует на положение дел в регионе (Махачкала, Грозный, Владикавказ). Ситуация в Центре, его проблемы для Москвы в числе приоритетов - финансы, техника, отношение к людям. К примеру, после Бесланских событий компания в срочном порядке закупила для сотрудников Центра комплекты бронежилетов и касок на сумму 35 тысяч долларов. При этом замечу, что человечески фактор в этом ряду, пожалуй, самый главный и в отношениях Москва - Центр, и в отношениях внутри Центра. Многих сотрудников в головной организации знают по именам, общаются, периодически поощряют премиями, поездками на отдых, выделяют материальную помощь, оказывают другие знаки внимания и уважения. Однако системного профессионального подхода к решению психологических задач пока не найдено. С тревогой отмечаю эмоциональную усталость коллектива, элементы апатии к работе. Предварительный диагноз – незалеченные стрессовые травмы, психологические перегрузки от отрицательной монотонности освещаемых событий.

Что можно было бы предпринять?

В масштабах редакций, компаний, холдингов, корпораций.

Представляется, что для начала необходимо осознать и признать наличие обсуждаемой проблемы, провести мониторинг складывающейся в российской журналистике ситуации. Если не считать Афганистан, то по большому счету в новейшей российской истории журналисты стали освещать войны и теракты со времен Карабаха. По сравнению с западниками срок небольшой, но вполне достаточный, чтобы в стране набралось немалое количество в той или иной степени травмированных журналистов. Учитывая, что войны, теракты и катастрофы продолжаются и сегодня, да к тому же, российским журналистам приходится освещать еще и мировые катаклизмы, приходим к выводу о необходимости создания в редакциях газет, радио и телевидения неких психолого-аналитических служб. В их задачи должны входить работа с персоналом и, в первую очередь, с теми, кто часто работает по темам войн, конфликтов и происшествий, а также специализированная психолого-продюсерская поддержка «горячих командировок».

Работу таких профессиональных служб, по всей видимости, следует построить, как минимум, по трем направлениям.

Первое – а) определение психологического и эмоционального состояниея командируемого, его способности работать в «горячей точке», б) психологические треннинги, подготовка сотрудников ко встречам со стрессовыми ситуациями перед конкретными командировками (умение действовать в экстремальных условиях: обстрел, давление властей, конфликты в группе, задержание на блок-посту и пр.,), информация о языке, менталитете, традициях, обычаях, контакты, передача имеющегося опыта и т.д..), - - в) психологическая реабилитация вернувшихся из «горячих командировок» сотрудников: общение со специалистом, анализ психолого-эмоционального состояния сотрудника, организация необходимого вида отдыха и реабилитации.

Это направление самое важное и, как представляется, должно быть закреплено на Законодательном уровне. Редакции газет, журналов, радио и телевидения, а также владельцы различных медийных холдингов должны четко осознавать, что, отправляя своих сотрудников в так называемые «горячие точки», они несут не только морально- нравственную, но и юридическую ответственность за этих людей, их личную и профессиональную безопасность.

Второе - мониторинг и профилактика конфликтов и стрессовых ситуаций в коллективах редакций, бюро, корпунктов, съемочных групп.

Третье – психолого-информационный фильтр и анализ обратной связи. Работа профессиональных слушателей-аналитиков.

Это направление имеет три задачи: 1. Обеспечить защиту журналиста от воздействия дополнительной негативной информации (беседы с пострадавшими, неизвестными, душевнобольными людьми и пр.,), 2. Профессиональный анализ поступающей информации (встречи с посетителями, беседы по телефону, письма), формирование банка данных, проверка сообщений, предложения по перспективным темам сюжетов, программ, фильмов. 3. Поддержание интереса читателей, слушателей и телезрителей к работе редакций (и вообще к профессии!. Прим. Авт.), через уважительное, системное и профессиональное отношение к их мнению, предложениям, просьбам и тд.

В отличие от первого направления второе и третье естественно остается на усмотрение редакций, в зависимости от их желания, направленности, возможностей и пр.

В процессе организации такой работы, скорее всего, появятся новые направления или их разновидности. Однако то, что предлагается выше, думается, стоит реализовать в первую очередь.

В масштабах бюро, корпунктов.

Первое. Творческий аспект.

Работа на местах, как правило, несколько однообразна и глаз журналиста «замылен». Основные темы уже давно разработаны, отработаны и неинтересны. От некоторых – таких как теракты, происшествия и пр. - просто тошнит. Порой нет значимых, резонансных событий и, стало быть, нет Большой работы. Привычный ритм активной деятельности нарушается. Здесь бы переключиться на плановые репортажи, реализовать какую-нибудь старую идею, но, оказывается, не тут-то было. Из собственной практики замечаю, что переключиться со скоростной работы с События (что привычно для Кавказа) на что-то более спокойное и размеренное весьма непросто и даже трудно. А когда все же переключаешься, то обнаруживаешь, что не готов к такой работе. Не чувствуешь в себе уверенности, сил, умения, таланта. Ощущения эти в массе своей обманчивые, но сколько проблем они доставляют творческим сотрудникам, особенно корреспондентам, сколько душевных сил приходится тратить на то, чтобы выйти из этого состояния.

Я помню много примеров из собственной практики, когда чувство неуверенности перед материалом на «мирную тему» вдруг настолько сильно выбивало из колеи, что казалось, «зачем я вообще пошел в эту профессию, зачем ей такой бездарь?». Затем приходилось брать себя в руки и работать.

Как-то один из наших корреспондентов, который дольше всех работал (и продолжает работать) по Беслану уже после трагических событий, столкнулся с такой проблемой. В один из дней ему пришлось готовить материал не об очередной человеческой бесланской судьбе или ходе расследования теракта, а о том, как в Беслан приехал известный московский детский театр и давал там концерт для пострадавших детей. Корреспондент долгое время сильно нервничал, опасаясь, что не сможет сделать хороший репортаж. Много курил, никак не мог сесть за компьютер, почем зря срывался на коллегах. Говорил, что совершенно не готов к «мирной теме». «Я не знаю, как рассказывать про театр, сцену, спектакль… сокрушался он». Настроение стало передаваться остальным.

Но коллеги же и помогли выйти нашему герою из психологического тупика. Совершено интуитивно. Они стали успокаивать журналиста, говорить ему хорошие слова, о том какой он умный и талантливый. И это помогло. Репортаж был сделан, и неплохо. Можно сказать, повезло. Но как быть в следующий раз. Кто поможет преодолеть комплекс неполноценности, неготовности к работе на «мирную тему»?.

Мне могут возразить, описанный случай - всего лишь непрофессионализм или отсутствие опыта. Возможно, и так. Но полностью с этим согласиться не могу. Тот корреспондент – подготовленный человек, не раз хорошо проявивший себя. Но и он столкнулся с реальной проблемой «подсаживания на кровь», что уже само по себе является сильным стрессом, и испытал еще один, когда стало необходимо уйти на «молоко и шоколад». Коллеги помогли, но будет ли так всегда, и будет ли эта поддержка профессиональной?

«Сидение» на однообразных темах ограничивает корреспондента, закомплексовывает его. Выход - в редакционной политике по отношению к Бюро и корпунктам. По всей видимости, надо планировать и строить работу так, чтобы корреспонденты на местах периодически имели возможность выезжать за пределы своего региона (примеру по России, за рубеж) и готовили репортажи на другие темы. Таким образом, редакции могли бы решать сразу несколько психологических и вполне прагматических задач. С одной стороны, при помощи смены обстановки «проветривать» сотрудникам мозги, снимать психологическое напряжение, давать возможность новых впечатлений. С другой, – расширять творческий потенциал сотрудников, придавать им уверенности в собственных силах.

Второе. Условия работы.

Еще раз вспомним, что в отличие от специальных (как правило, московских корреспондентов), собственные корреспонденты живут и работают в регионах на постоянной основе. И это не может не накладывать отпечаток на их работу. Корреспонденты на местах более подвержены влиянию и давлению, как властей, так и криминальных кругов. Журналистам в регионах приходится больше лавировать, но в то же время оставаться и работать в русле редакционной политики, которая не всегда совпадет с интересами той или иной региональной группы. Действовать в этих условиях и производить высококачественный журналистский продукт – задача непростая, и, по сути, стрессовая. А поскольку работать все равно надо, то кто-то должен помогать людям преодолевать этот стресс, находить возможности успешно выполнять редакционные задания с минимальными потерями для физического и душевного здоровья.

Рваный ритм корпунктов и бюро добавляет новый стресс. К примеру, после работы на теракте обычно следует период опустошения и мнимого расслабления. Тебя вроде бы никто в этот момент не беспокоит. Все прекрасно понимают, что людям надо отдохнуть. Но отдых оказывается малоэффективным. Физические силы восстанавливаются достаточно быстро - 3-5 дней, неделя. С душевными намного сложней. Иногда период отдыха оказывается тяжелей иной загруженной работы. Люди не умеют правильно расслабляться, потому что не знают, как это делать. Часто бывает так, что нет событий, и сотрудники находятся без дела и не понимают, что же с ними происходит, почему у них ощущение дискомфорта.

С другой стороны, есть опасность сломать человека, если «перегрузить» его каким- либо другим делом или новой работой. Но самое главное – нет специалиста, который бы помог разобраться во всем этом, помочь руководителю и каждому сотруднику в отдельности решить психологические проблемы. Следовательно, и на местах - в бюро и корпунктах – также необходимо создавать службы психологической подготовки и реабилитации, или хотя бы на договорных началах приглашать для такой работы специалиста-психолога.

Выводы

Они несложные. Думается, что уже по-настоящему пришло время заняться поднятыми вопросами. И это не только вполне прагматическое и профессиональное восприятие современной журналистки. Задумываясь над проблемой защиты журналистов от психологических травм и стресса, решая их, мы повышаем качество конечного продукта – наших публикаций, сюжетов, фильмов. Мы улучшаем и продлеваем творческий редакционный ресурс. Но самое главное – мы защищаем жизнь и здоровье журналиста, человека занятого такой же ответственной и профессиональной работой, какой занимаются представители других опасных профессий. А, защищая журналиста, мы защищаем право общества на высококачественную информацию, с уважением относимся к нему.